Вынужденный выпрямиться и отвести взгляд от коленей женщины в халате, Дэрил наблюдал за ее манипуляциями со специфическим выражением на худом лице - намеренно гипертрофированной смесью легкого пренебрежения и заинтригованности, вызванной как будто не ее словами, но каким-то наблюдением, отмеченной им деталью ее поведения. Он словно даже не слушал, не видел необходимости вникать, но вместе с тем ни на мгновение не прекращал обработку поступавшей из внешней среды информации, не пропуская ни одного взгляда, кивка, движения рук. Это неуловимо раздражало, Маккормак знал об этом, отчасти он даже рассчитывал на это. В конце концов, то, насколько долго присутствующие готовы были терпеть его безучастную наглость, о многом могло бы ему сказать.
Женщина, впрочем, не дала ему возможности продолжить тянуть резину, подспудно анализируя обстановку. Бесспорно, она чувствовала свое преимущество: в конце концов, ответ на такое предложение, в чем бы ни состояли его детали, был предсказуем с самого начала. О том, что Дэрил Маккормак никогда не отличался особой щепетильностью в выборе контактов, известно было всем, кто хоть сколько-нибудь разбирался в положении дел в Лосттауне.
Если бы отличался, ему, возможно, никогда бы не пришлось оказаться в ситуации, вынуждавшей его рассматривать это предложение всерьез.
Проклятые Кронеры.
Когда посетители вышли, сопровождаемые его тяжелым и насмешливым, сверлящим спину взглядом, мужчина резко подался вперед, к скованным наручниками рукам, чтобы вытащить изо рта сигарету и пролистать бумаги. Рассеянно стряхнул столбик пепла прямо на стол. Так же рассеянно сдул его на пол. Тупо уставился на буквы, не желавшие складываться в слова и практически ни о чем ему не говорившие. Условия сотрудничества, список причин и требований, вскользь упомянутые ресурсы, отводившиеся под его задачи - раздражала каждая лаконичная, емкая строчка, каждый печатный знак, каждый пробел, раздражали до болезненного гула в голове, до неясного ощущения вибрации по всему телу, до дрожи в руках. Хотелось смять каждый листочек, потушить сигарету об лоб охранника, сравнять с землей весь этот чертов город. Отнять все, что было отнято у него, чтобы и это превратить в пыль. Вибрация отвлекала, вызывала еще большую сумятицу, попытки сосредоточить взгляд вызывали резь в глазах. Он должен был все обдумать, взвесить, принять решение, но ловил себя на ощущении, что два проведенных в тюрьме года, похоже, совсем разжижили его мозг.
С усилием вдохнув и резко выдохнув через сжатые зубы, Маккормак вновь наклонился, чтобы еще раз взять почти докуренную сигарету в зубы, и раздраженно отпихнул папку, мигом соскользнувшую на пол. Будь все проклято. Кто не рискует, тот до скончания века лакает тюремную похлебку. И он намеревался рискнуть, даже не понимая до конца, чем именно он мог быть полезен этому самовлюбленному местному божку. Дэрилу была отвратительна сама идея этой унизительной подачки, но какая, в конце концов, разница, если он получит желаемое. Едва ли что-то было способно уязвить его болезненное эго сильнее, чем положение, в котором он уже пребывал.
- Я готов дать ответ, - прохрипел он в воздух, уверенный, что его слышат. - Вам понравится.